Многие родители целиком превращаются в функцию. Считают, что если они вместе с ребёнком, то они сразу что-то должны: заботиться, развивать, всё комментировать. Причем много разного должны. Не только формально, но и эмоционально. Должны быть позитивными, показывать пример, любить, заботиться, даже если не хочется, не показывать своего раздражения или слёз. 

А что делать, если ты живой человек? Сердишься или грустишь, когда это к тебе приходит, а не когда можно. Многие пытаются совершить насилие над своей психикой. До какого-то момента это получается, а потом уже нет. Дети становятся тяжелой работой, на которой нужно "держать лицо". Ситуация усугубляется тем, что в нашей культуре родительские функции воспеваются и возводятся в идеал. Считаются сутью родительства. 

Забота, подтыкание одеяла, постоянно готовый суп становится как бы выражением материнской любви и души. Постоянное материальное обеспечение становится синонимом отцовской любви. Также подавление своих эмоций и ношение благостной маски "хорошего родителя" тоже становится выражением родительской любви. 

Своя сущность как бы приносится в жертву родительству (особенно материнству), и потом родители ждут от детей за это любви и уважения, но почему-то не получают. А ещё испытывают стыд и вину, если о ребёнке заботится кто-то другой. Чувствуют вину, если отдают ребёнка бабушке. Неловкость, если ребёнка кормит кто-то другой. Тревогу, если ребёнок начинает интересоваться поддержкой других людей больше, чем родительской. 

Но забота – это всего лишь функция. Её может выполнять кто угодно. В этом мы не уникальны и мы не становимся плохими родителями, если кто-то иногда берет у нас нашу функцию. Я думаю, что это даже хорошо, что ребёнок может быть адаптивен настолько, что способен попросить и принять заботу от других взрослых, получая ощущение племени и поддержки от мира. На семейных выездах, которые мы организуем с коллегами, дети быстро становятся "общими". Кто-то из взрослых, оказавшихся рядом, выполнит родительскую функцию и покормит. Кто-то другой поможет одеться. Кто-то третий поможет воспользоваться туалетом. Это всё функции. И за это может быть благодарность, но нет особой любви. 

Но есть еще родитель-человек, которого мы часто детям не показываем. Это тот человек, который устает и злится, иногда ругается про себя и часто не хочет чего-то делать. Это человек, который хочет побыть один или который ленится наводить порядок. Человек, который, возможно, тайком покуривает или может вести себя по-детски. И в этом он уникален. 

Мы не показываем своей грусти, потому что считаем, что родительская функция – это всё время поддерживать в детях хорошее настроение. Мы не показываем своей злости, поскольку считаем, что идеальная мама – это всегда добрая мама. Мы не показываем своей неловкости, потому что от этого нам становится ещё более неловко. Мы не показываем своей слабости, потому что считаем, что должны быть сильными несмотря ни на что. Нашим детям только по косвенным признакам приходится догадываться о том, что мы за люди. И когда они догадываются, мы сильно удивляемся. 

Многие родители без детей становятся более раскованными и свободными. Не потому, что на них никто не виснет, а потому что они, наконец, позволяют себе быть самим собой. Потому что, наконец, могут снять родительскую маску. Многие дети спустя годы, уже когда становятся взрослыми, узнают про родителей интересные подробности и с удивлением обнаруживает, что родители – тоже люди. 

Но вот что интересно! За проявление родителей как людей, дети как раз сильно любят. За маленькие слабости и особенности. Часто за несовершенства. За то человеческое, что в нас есть и что нас объединяет. 

Родительская функция – это очень важно, но это ещё не всё. Проявления нас как людей гораздо больше запоминаются и сближают. И часто могут компенсировать отсутствие супа в холодильнике и принести настоящую радость общения.